Имя:   Сганарель
Фамилия: Савицке
Возраст: 19 лет
Пол: м
Раса: человек.
Социальный статус/род деятельности: Высший свет, аристократия. До недавнего времени учился в Королевской Технической Академии, делал успехи, работал над собственными проектами. Как и все. Но что-то заставило его свернуть на другой путь.
Навыки: Отлично обращается с огенстрельным оружием. Повезло, у отца был целый арсенал и стрельбищное поле. А у парня была куча времени, чтобы пропадать там, зогоняя пули в наполненные песком головы манекенов. О том, что когда-нибудь придется убивать по-настоящему, задумывался нираз, но так и не сумел верно оценить собственные силы. Также хорошо обращается и схолодным оружием. Есть у аристократов такая мода, с утра пораньше выходить во дворик и тыкать в друг друга иголочками. Втайне от семьи выкупил на рынке палаши, отлитые из заморского космического камня, и сам же научился ими орудовать. Отлично, как и вся семья, играет в бадментон. При необходимости может проскрипеть что-то относительно приятное слуху на скрипке и сыграть пару произведений на пианино. Но в целом: «Даром преподаватели время со мною тратили…».
Внешность: Как и положено аристократу, чьи манеры воспитывались прямо с пеленок, имеет безукоризенную осанку и легкую походку. Телосложение среднее: огромного бугая в одиночку завалить не сможет, а вот с противником, равным по силам, еще как потягается. Волосы цвета вороного крыла. Некогда имел фигурную стрижку, но со временем патлы отрасли. Теперь им не хватает всего тройки сантиметров, чтобы дотянуться до плеч. Черты лица стремительно острые, но закруглены в нужных местах, поэтому лицо не кажется агрессивным. И это, надо думать, наследие предков, чисто аристократичная черта Дома Савицке. Цвет глаз – светло-серый, почти прозрачный, но у зрачков притаились озорные ярко-оранжевые огоньки. В основном одевается в белые крахмальные рубашки, жилетку цвета сепии, удобные походные брюки с высокими сапогами на шнуровке. И подошва у них тяжелая. Пожалуй, если таким ботинком огреть по голове, то сотрясение мозга бедняге точно обеспечено. Носит ремень с серебряной пряжкой – подарок любимого деда, в путешествии или походе перебрасывает через плечо чехол с палашами. На поясе прочная кобура с невероятно дорогостоящим кольтом. Подарок отца, если можно так выразиться. На самом же деле, Сганарель просто спер его из фамильного сейфа перед тем как смыться на встречу ветру свободы. В холодную погоду влезает в кожаную крутку, тоже спертую у отца, и переоформляет кобуру на плечо. От левого бедра и по всей левой части спины по коже развиваются кельтские вязи, доставая резкими кончиками рисунка до плеча. Узоры и изгибы сложные. Иной раз завиваются совершенно невообразимым образом, в некоторых местах очертаниями напоминают то зайца, то морду собаки, то дракона. Сделана несколько лет назад, еще в мальчишестве. Родители не в курсе, ведь видятся со своими старшими отпрысками от силы за ужином, да и тогда все вязи скрывают длинные полы выходной рубашки. На ноге и поясе удобные ремешки с инструментами: несколько отверток под разные шурупы, пара легких гаечных ключей и плоскогубцы. И удивительно то, что вся эта конструкция вообще не стесняет движения. Даже спать так можно, если очень припечет.
Характер: Чертов холерик. Заводится с полуоборота, много хамит и громко ругается, может даже с горяча полезть в драку, но всегда умеет признать собственную неправоту и извиниться. Но это уже после всего. Имеет некоторую трусоватость, если без запала в данный момент, не рассержен на все вокруг разом. Считает, что не стоит лезть беде прямо в лапы, пока та идет стороной. А вот когда она вдруг постучится в его двери, то через задний ход Сганарель сматываться точно не станет. Если дать ему право выбора, то все конфликты будет решать скорее силой, нежели дипломатическими переговорами. Ну, в крайнем случае, грязными ругательствами, почерпнутыми все от того же отца, а еще на рынке. Где-то на поверхности сознания играет не совсем здоровый юношеский максимализм. Тянет везде и сразу. Что-то где-то успеть, добиться уже в этой жизни чего-то действительного стоящего. Но это все слова, обрывки бредовых мыслей. Никакой конкретики. Парень и понятия не имеет, где это «действительно стоящее» обитает и с чем его едят. В общем-то, решение бросить учебу и отправиться колесить по миру было довольно-таки спонтанным, связанным как раз с этим желанием. Нравом обладает добрым, но слегка ворчливым. Впрочем, ворчит он без злобы, такая уж порода болтливая. Но он умеет вовремя прервать словесный поток. Умеет, но, как говориться, раз на раз не приходится, а поэтому иногда может взболтнуть лишнего. Бывает, что даже заносит на какие-то совсем уж пространные философские рассуждения, но это выглядит настолько забавно, что далеко такие речи не заходят. С недавних пор появилась дурацкая привычка заправлять прядь волос за ухо. А все из-за того, что засранка вечно лезет на глаза. Наверное, юный Савицке скоро не выдержит и отрубит ее палашами ко всем чертям. Дико не любит, когда на него выжидающе смотрят сразу несколько человек. Это напоминает ему о прошлом, о том обществе, в котором он прожил почти всю жизнь. И терпеть не может смотреть в пропасть. И дело не в боязни высоты, а именно глубины. Скажем, глубокие водоемы Рель тоже не любит. И рьяно придерживается поговорки: Не зная брода, не лезь в воду. Хотя плавать умеет, пусть и не ставит рекордов на скорость. Но из-за этой фобии, взявшийся непонятно откуда, вполне способен утонуть, просто испугавшись и запаниковав. Любит лимоны во всех их проявлениях, как кислота вместе с витаминами растекается во рту, заставляет кривиться веки. И апельсины тоже любит. Они оранжевые и круто сочетаются с лимонами… и шоколадом. И часы любит. Но не носит, потому что всегда их разбивает каким-нибудь неловким движением. А это все почему? Потому что молодому растущему организму нужно прыгать по гаражам и разбивать коленки, а не сидеть в знойном классе за нотами. Рель любит играть на скрипке, но, пожалуй, совсем не в то время, когда ноги готовы оторваться и пуститься в пляс даже отдельно от собственного хозяина. Не брезгует табаком и планирует даже обзавестись собственным портсигаром.
Биография: Родился и вырос в фамильном особняке. И… жизнь пошла наперекосяк как-то с самого вылупления. Сначала, пока магические таланты было проявлять еще рано, с мальчиком возились многочисленные нянечки, которым, в общем-то, была интересна только заработная плата. Он даже не успевал запомнить лицо одной, как на смену ей тут же приходила другая. Братьям и сестрам Савицке, их было всего семеро, в этом повезло чуть больше. Может, любовью их прислуга и не светилась, зато хотя бы не менялась по сто раз на неделе. Понадобилось совсем не много времени, чтобы понять – магией мальчик не обладает. Для семьи известных магов-аристократов это стало мощным ударом. Тут начался самый кошмар. Косые взгляды родителей, которые перестали даже подходить к собственному сыну, заинтересованные взгляды гостей, которые, казалось, ждут от него чего-то совершенно небывалого. Хотя для Реля небывалой была именно их магия. Это было самое невыносимое. Сидеть на приеме паинькой, ничего не трогать. Тихо отправлять в рот котлетки и помалкивать. Самое главное, помалкивать. Отвечать на вопросы односложно, как будто недоразвитый. Братья и сестры вечно обращали внимание на его «ущербность», демонстрируя собственные силы. Естественно, характер Сганарелю не позволил стерпеть это молча. В ход шли кулаки, стулья и другие подручные орудия. Уши, конечно, надирали всем, но сразу было понятно, кто именно останется сегодня без ужина. Младший Савицке часто прогуливал занятия в школе, наконец, бегал по крышам, разбивал коленки. Словом, эти несколько часов, пока он должен был просиживать брюки за школьной партой, он проживал, вдыхая полной грудью. И умудрялся при этом хорошо писать контрольные и сдавать экзамены. Единственное, с чем повезло мальчику – учитель. На пару лет старше, чем он сам. Тот парень с золотыми глазами, он руководил их шайкой сорванцов. И именно он научил Реля рукопашному бою, а еще собирать разные механические машинки из маленьких деталек. Но детство закончилось. Нужно было думать о своем будущем. Куда-то поступать, что-то делать собственными руками, ведь магия оказалась недоступной. И ответ оказался прост – Королевская Техническая Академия. Там все тоже построено на магии, но нашелся один полупустой факультет для техников. После поступления все, казалось, наладилось. Подкинув нужным людям монет, парень съехал от родни в общежитие. И эти два месяца были самыми счастливыми в его жизни. Наполненные полусладким вином, хмельной смесью гитары и скрипки, тяжелым запахом табака и ванили. И опять «но». Пока младший сын познавал все радости студенческой жизни, остальные дети Савицке разбились вместе с дирижаблем, который должен был показать юным аристократам Бонкор с высоты птичьего полета. Конечно, ребята друг с другом не ладили, но своих братьев и сестер юный Савицке действительно любил. Они вместе пережили столько драк, вырвали друг другу сотни клоков волос, но они все-таки были семьей. Наследник остался только один – Сганарель. Пришлось возвращаться в отчий дом, снова терпеть родительские нападки, «держать себя настоящим аристократом». И даже при таком раскладе Маргэрет и Аарон Савицке продолжали говорить о сыне «и как такое только могло у нас получится». Третьим ударом по семье стало внезапное исчезновение сына.
Контактная информация:   410632929
Пробный пост:
- Упоротый? – поинтересовался заспанный женский голос где-то на том конце связи, хотя он, голос, скорее был взволнованный, чем недовольный.
- Почти, - угрюмо хмыкнул в ответ Курт, сам пока не понимающий, зачем ему приспичило тормошить бедную Маури в такую рань, - Извини. Не разбудил?
- Что-то случилось? – спросила она, полностью проигнорировав вопрос о сне, сам знает ответ, не маленький.
- Ну, как объяснить… да никак. Просто скажи мне что-нибудь теплое, хорошее и спи себе дальше. Вот я дурак, разбудил.
- Отопление, - девушка на том конце линии зябко поежилась, - Но это все-таки хорошо, что фразу «звони в любое время», ты понял как надо и не счел ее какой-то дежурной.
- Вот уж не думаю, что тебе хочется слушать мои полуночные бредни, вместо того, чтобы сладко потерять сознание, ударившись об угол подушки.
- Ошибаешься.
- Нет. Твой голос я услышал, он меня почти успокоил, а значит, пока еще живем. Ты -шагом марш спать, а я – кретин, - Джаггер сбросил вызов, а то еще разговорятся. И Маури по его вине придет на зачет невыспавшаяся. И правда кретин.
Мысленно послав куда подальше отражение, которое смотрело на хозяина взглядом аля «да ты, блин, издеваешься», Курт поспешил смыть это выражение, плеснув в лицо холодной водой, маленькая месть человеку из зазеркалья и себе любимому. Уставшие глаза вроде бы проснулись, а мир обрел более четкие и ясные очертания. Вот она, живительная сила прекрасного голоса и прохлады. Хотя нет, к черту холод.
Но каким бы прорисованным не выглядел мир, это не спасало от мыслей. Вакуум рассосался, облегчив им путь.
Внезапно сознание резануло настоящее откровение. Выходит, это он, Курт, во всем виноват! Если бы он тогда не зацикливался на работе и имел в себе осторожность смотреть по сторонам, то лейтенанту не пришлось бы на него отвлекаться. И все было бы сейчас хорошо.
Озарение убило бы парня, если вдруг решило принять форму кинжала. Он сокрушенно пошатнулся, хлопнув себя по, и без того многострадальному, лбу. Новые мысли миллионами игл расползались по телу, заставляя снова и снова прокручивать в голове прошедшие события. Ведь в Шеймаса попали буквально на глазах у Джаггера, а он снова ничего не мог сделать. По крайне мере сразу, да и чего греха таить, потом тоже. Почему он не бросился к нему сразу, растрачивая и без того ценные минуты на поломку, которую вполне можно было устранить и после?
По крупинке собранные силы куда-то разом испарились, Курт прислонился к двери в ванной, а потом и вовсе съехал по ней вниз, на кафельный пол. Ноги отказывались держать такое слабое порождение человечества. Стыдно, больно.
Ничему тебя жизнь не учит, да? Курт? Снова у тебя на глазах чуть не умер человек, а ты только и мог, что паниковать, да руками размахивать. Работник специального отряда полиции, опора и гордость города... тьфу.
Снова? Снова. Перед глазами всплыли подробности того дня - первого дня его выхода на работу. Пусть и в подпольную, но все-таки клинику. Кровь на руках, простреленная голова отца на коленях.
Ну, и что изменилось? Ни-че-го. Сам себе божился тогда стать сильнее. А на деле что? А на деле – тоже самое.
Минуты тянулись гепардами в замедленной съемке, а душевное равновесие все не хотело водружаться на свой цирковой канат. Э, там внизу хоть сетка спасательная есть, нет? А то еще разобьется совсем, это самое равновесие. Как потом людям в глаза смотреть? Но ничто не вечно. Кое-как совладав с собой, блондин поднялся, постарался придать своему лицу более-менее сносное выражение, - мама-то уже проснулась, ей ехать поучать студентов -, и вышел из ванной комнаты. Прямо в приятное облако кофейного аромата, что растекалось по квартире с кухни.
С Ивоной они сейчас не разговаривали, каждый думал о своем и одновременно об одном и том же. В воздухе, пропитанном кофе, сквозило напряжение, но не между членами семьи, а где-то внутри них. Джаггер младший задумчиво помешивал шатенскую жидкость ложечкой, украдкой косясь на мать. За нее он тоже переживал. Сейчас проводит ее на работу и... и...